1 марта исполнилось 135 лет со дня рождения Антона Семеновича Макаренко, 2 марта – 200 лет со дня рождения Константина Дмитриевича Ушинского. Это два выдающихся педагога, чьи труды до сих пор изучают студенты педвузов, а некоторые наработки актуальны и для школ нашего, XXI века. В беседе с директором воскресной школы Спасского прихода, ведущим специалистом Миссионерского центра Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета, отцом пятерых детей Игорем Тихоновским говорим о вкладе этих двух талантливейших людей в педагогику.
– Ушинский и Макаренко, на мой взгляд, сформировали российскую педагогическую систему. Какая система Вам больше ложится на сердце и более приемлема, на Ваш взгляд, сегодня: Ушинского, с его отрицанием физического наказания и большей теоретизированностью, или Макаренко, с практическими методами воспитания и необходимостью воспитания через наказание?
– Я не сказал бы, что Макаренко использовал физические наказания.
– Он их не использовал, но говорил, что они должны быть.
– Он использовал физический труд. У Макаренко был случай, когда он попросил убрать снег, на что в ответ услышал что-то вроде того, что снег еще выпадет, смысла убирать его нет и давайте дождемся весны. Тогда Макаренко не выдержал, весь побагровел и дал несколько пощечин главному бунтовщику. Удар был такой сильный, что тот отлетел, но после этого пошел убираться вместе с остальными. Это был первый и последний раз, когда он на практике применил физическую силу к своим воспитанникам.
Ушинский действительно был теоретиком и проводил много исследований. Он работал преподавателем в училище в Ярославской области, куда его пригласили, а в 1849 году был издан указ о том, что учитель должен полностью отработать учебный план и отчитаться после этого. Ушинский сказал, что это возмутительно, тем самым педагога лишают свободы для творчества. Он воспринимал педагогику как искусство. После этого Ушинский уволился из лицея, ему дали плохую рекомендацию, и он не мог никуда устроиться. В 1854 году он попал в Гатчинский сиротский институт. Его предшественником был Егор Осипович Гугель, которого еще называли «сумасшедшим профессором». В итоге он закончил жизнь в психиатрической больнице. Гугель грезил педагогикой, был очень талантливым педагогом, но настолько фанатичным, что его считали душевнобольным. Он оставил после себя уникальную педагогическую библиотеку, «шкаф Гугеля». Когда Ушинский открыл этот «шкаф» и стал читать, сказал, что если бы прочитал это раньше, то избавил бы себя от многих ошибок.
– То есть можно говорить о том, что Ушинский переложил и взял за основу тот опыт, который был наработан его предшественником?
– Безусловно. Он всегда говорил в своей практике, что обязательно должны быть книги о педагогике. Нужно преподавать не просто как Бог на душу положит, а этому нужно учиться.
– Тогда это была новаторская мысль? Считали, что каждый может быть педагогом? Мнение изменилось благодаря Ушинскому?
– Да, он дал толчок этому. Его называли новатором, восхищались им. Но были и завистники, его обвиняли, что он ломает старую систему, традиции в воспитании детей. Проблем у него прибавилось, когда он стал директором Смольного института, где было 700 девиц. Их не учили грамматике, математике, а учили танцевать, произносить легкие фразы на разных языках, играть на фортепиано. Ушинский первым делом сломал эту систему. Он говорил, что на женщину нужно смотреть прежде всего как на человека, который должен получать образование. Он видел в женщине большой педагогический потенциал.
– И он оказался прав. Посмотрите на современные школы, много ли там преподавателей-мужчин?
– «Если смотреть на женщину по-другому, видеть в ней прежде всего человека, равноправного во всех отношениях с мужчиной, то и взгляды на женское образование будут другими. Не следует забывать, что женщина является проводником успехов науки и цивилизации в нравы и жизнь общества», – говорил Ушинский. И вот еще одна его цитата: «Педагогика не наука, а искусство – самое обширное, сложное, самое высокое и самое необходимое из всех искусств. Как искусство оно кроме знаний требует способности и наклонности, и как искусство же оно стремится к идеалу, вечно достигаемому и никогда вполне недостижимому: идеалу совершенного человека». Здесь хочется напомнить о евангельских заповедях, в которых Господь призывает к совершенству. Педагогика, если мы рассматриваем ее не только как образование, но и как воспитание гражданина, человека, ответственного перед своей семьей, любящего Родину, как раз перекликается с евангельским законом, который принес Христос в Заповедях блаженства. Это основа евангельского закона Христа.
Ушинский был противником начального образования. Он считал, что до 10 лет ребенок должен воспитываться в семье, мать должна обучать ребенка. Его самого мать обучала до 12 лет.
– Исходя из его постулата о том, что женщина рождена для педагогики, это очень встраивается в его систему.
– Да, и в его жизненный опыт. В конце 1850-х годов, когда он был в Гатчинском сиротском институте, в Российской империи появляются три педагогических журнала, Ушинский создает теоретическую базу и издает всем нам известную методику преподавания в начальных классах. Это «Родное слово». В своей жизни он всегда ориентировался на русский язык. Незадолго до своей смерти он приезжал к татарам, и они говорили, что по его учебникам легче сдать русский язык, чем татарский. Он много лет посвятил изучению русского языка, грамматики, чтобы доступно и легко преподавать язык детям. Он считал, что именно на основе правильно сформулированной мысли легче дается образование. Если педагог правильно сформулирует задачи, цели и грамотно это подаст, то ребенок легче воспримет любой материал.
– То есть в основе всего лежит родной язык?
– Да.
– Я бы хотела остановиться на его тезисе, который, как мне кажется, забыт в современной школе. Ушинский говорил о том, что главная задача – это воспитание нравственности, а не наполнение головы знаниями. Почему мы отошли от принципа воспитания полноценного, всесторонне развитого человека к тому, чтобы сделать человека, набитого знаниями, а в последние годы – готовящегося к ЕГЭ и более ничего? В какой момент произошел этот поворот?
– Этот поворот произошел после смерти Брежнева. Дело в том, что в конце 1970-х годов дети приходили в первый класс, умея читать. А потом была введена система, по которой учились много лет советские школьники, и система была признана успешной. Но на следующий год в первый класс пришли нечитающие дети. А система эта очень слаба. Если читающий ребенок пришел в школу, для него это легко, он уже подготовлен. А если он не подготовлен, то не происходит смыслового восприятия. Ребенок не понимает сути прочитанного, не вникает в суть.
– Это фундаментальная проблема.
– Конечно! Получается, что дети, читая, не умеют читать. Складывают буквы, не понимая смысла. Этому учат в начальной школе, о которой говорил Ушинский. Его нужно воспринимать как педагога и практика именно начального образования. Сейчас его системой пользуются частные школы Русской классической школы. Они есть в Москве.
– Вам эта идея кажется правильной?
– Я считаю, что систему Ушинского нужно использовать только в начальной школе. Когда мы берем его систему и в средней школе, и в старших классах, там уже могут возникнуть большие сложности. Нашим детям уже трудно справляться с этим. Предполагается, что ребенок помимо учебы много читает, находится внутри образовательного процесса. Но в современной реальности этого нет.
– Получается, что обучение должно быть осознанным. Нужно не только знать буквы, но и понимать смысл слов. Система Ушинского учит быть внимательным, вдумчивым, зреть в корень.
– Система начальной школы Константина Ушинского – это основа грамотного, образованного человека. Система учит ребенка, который пришел в школу, писать то, что он слышит. Там много внимания уделено написанию от руки; когда ты пишешь, ты читаешь. В современных школах проблема в том, что дети не пишут или пишут некрасиво и непонятно.
– В век современных технологий, когда все пользуются гаджетами, многие дети плохо пишут…
– Дети бывают разные. Одна из моих дочерей пишет идеально, и ее ставят всем в пример. Но это единичный случай. Чистописанию не уделяют много внимания, как и чтению, которое тоже должно быть осмысленным. Сейчас популярно скорочтение – сколько знаков ты успел прочитать за минуту. Так ребенок гонится за количеством букв, а не за смыслом. Ушинский же говорил, что нужно медленно читать, вникая в смысл.
– В отличие от Ушинского, который был больше теоретиком, Макаренко был практиком. Его метод состоял в воспитании через труд.
– Ушинский родился в 1824 году. Он жил в XIX веке в царской России. Он был сообразен своему времени и находился немного в других социальных условиях. Макаренко родился в семье железнодорожника, а его мать была из обедневшего дворянского рода. Он родился на Украине, в отличие от Ушинского.
– Получается, его педагогика – это плод того времени, в котором он жил?
– Безусловно. В 19 лет его поставили учителем в школе при железной дороге. У него были достаточно жесткие методы, он делил учеников по знаниям. Грубо говоря, если у тебя знаний нет, то ты становишься последним. Его деление детей на лучших и худших было в начале карьеры. Но один из учеников умер, оказавшись последним. Он был сильно болен, а факт, что он последний в классе, сыграл свою зловещую роль. Макаренко очень переживал из-за этого.
– Как у каждого доктора есть свое кладбище, так и у каждого педагога есть свои педагогические промахи…
– После этого случая он никогда не применял наказаний. Началась революция, нигде не было работы, начался голод, и сотни тысяч детей, оставшихся без родителей, занимались воровством, кражами.
– Они тоже стали «продуктами» эпохи.
– Да, Макаренко в это время посылают работать в колонию. Почему-то советская власть считала, что он использовал авторитарные методы воспитания, но для Макаренко педагогика – это процесс общения воспитуемого с воспитателем, именно взаимодействие, сам процесс общения, в котором и происходило воспитание. Занимаясь с беспризорниками после смерти своего ученика, он больше никого не трогал физически. Он никого не заставлял.
– Если говорить про Макаренко, то есть две диаметрально противоположные точки зрения относительно его методов. Одна уничижительная, когда говорят «ты тот еще Макаренко», обозначая авторитарного, бескомпромиссного педагога, который может заставлять делать что угодно. И другая, в свете которой Макаренко представляется человеком, который видел суть, мог справиться с самыми тяжелыми случаями, за которым шли. Вам какой взгляд на Макаренко ближе, если смотреть с позиции уже почти вековой давности?
– Чтобы понять Макаренко, нужно вспомнить его тяжелое детство, унижения со стороны сверстников. Его называли Антошкой Подметайло. Он рос очень замкнутым. Родители упрекали его в том, что он приносит домой мало денег, на что он отвечал, что не просил его рожать и нужно иметь ответственность за своих детей. Отсюда и некая жесткость. У него был шанс отомстить и неосознанно отыграться, выместить агрессию, когда он вырос, но он этого не сделал. Он в Бога не верил, как сам говорил, но у него было понимание, что нельзя так делать и это неправильно по отношению к детям. Тем более, что эти подростки были ранены. Для меня он тот человек, который своей волей и внутренней силой смог побороть тот негатив, те страдания и переживания, которые были в его сердце. Он очень мужественный и талантливый человек. Он нашел силы победить в себе зло.
– При неверии в Бога он все-таки оказался человеком, который поступал по заповедям Божиим.
– Он умер в электричке по пути из Голицыно в Москву. В дороге ему стало плохо. А в Москве его уже ждали сотрудники НКВД с наручниками. В Москву он приехал уже мертвым. Когда делали вскрытие, оказалось, что его сердце разорвалось пополам на две равные части. Это все-таки говорит о любви человека к своему делу и к тем загнанным в угол подросткам, которые стали такими в силу войн, революции, голода.
– Если говорить про детей, с которыми работал Макаренко, то они были такими в силу ряда обстоятельств. Они были дерзкими и злыми, потому что была такая жизнь. Нынешние подростки в чем-то похожи, потому что им многое позволено. Они могут прикрыться именем высокопоставленного родственника, деньгами. И это тоже проблема для педагога, потому что ты не знаешь, как справляться с таким ребенком. Возможно ли в современном мире, где детям позволено всё, применять методы Антона Семеновича Макаренко?
– Антон Семенович использовал методы коллективного труда, но не учил подростков марксизму и ленинизму, за что на него все и ополчились. Сейчас можно использовать эти методы, но трудно это представить в современных реалиях. Я всегда говорю, что мы опоздали на 30 лет. Это касается и православных мультфильмов, героев. Мы 30 лет ничего не делали. Когда мы начнем догонять – это большой вопрос. Я все-таки вижу выход в частных школах, которые работают по этим методикам, дают детям возможность вырасти образованными, грамотными людьми.
– Получается, что это больше применимо для работы с трудными подростками, а не для общего образования в обычной средней школе?
– Опыт Макаренко, конечно, необходим. У нас, к сожалению, никто не отменял колоний для несовершеннолетних. Я считаю, что и в детских домах имеет смысл применять эту методику. Зачастую там дети считают, что все им должны. Они выходят после детского дома с таким ощущением, оказываются незащищенными и быстро гибнут в этом мире, потому что не способны к труду. Макаренко учил трудиться, нелегко добывать хлеб. Все его выпускники пошли на заводы, и никто не вернулся к воровству. Некоторые даже пошли учиться.
– Воспитание через труд – это же правильно?
– Конечно. Ученики Макаренко могли на выходе применять свои умения и добывать себе пропитание законно, не воруя.
– Получается, что Ушинский может нам помочь при начальном образовании и его система хороша в этом, а Макаренко хорош при работе с трудными детьми, когда требуется особое попечение?
– Да, это не обязательно какие-то бандиты. Это могут быть те же самые мажоры. Мне кажется, что они даже больше нуждаются в воспитании.
– Подводя итоги, мы можем сказать, что Ушинский и Макаренко – это два выдающихся педагога и в основе нашей системы образования много принципов, заложенных ими. Или мы уже от этого отходим и у нас уже другая система образования?
– Макаренко был признан педагогом мирового масштаба. Методика Ушинского до сих пор востребована, и она работает, хотя прошло уже полтора века. Значит, методика жива и была составлена очень грамотно. Необходимо это продолжать и внедрять. Конечно же, величие ученого или педагога заключается в том, насколько его мысли, методы и труды проверены временем. В обоих случаях они проверены. Мы можем, не стесняясь, назвать их великими педагогами, которые через свое сердце пропустили то, что они нам оставили.
