Прежде чем стать алтарником храма Спаса Нерукотворного Образа в Перово, студентом Сретенской академии, Сергей Кагирин отслужил в армии, отучился несколько лет в Новосибирской семинарии. И как сам признается, его самая большая мечта – служить у Престола Божия.

– Сергей, Вы родились в священнической семье. Как правило, у такого ребенка есть два пути: либо он идет по стопам отца в священство, либо выбирает совершенно другой путь и говорит, что больше в храм – ни ногой. 

– У меня есть два старших брата, и они не выбирали тот путь, каким пошел я. Но оба моих брата – иконописцы. Тема возможного священства коснулась меня очень неожиданно. Лет до шестнадцати мне это было совершенно неинтересно. Мы все – москвичи: и мои родители, и дедушки, и бабушки. Но мой папа служит в Подмосковье, в Можайском районе. Он настоятель в двух храмах, один из которых был полуразрушенным. Когда мы туда впервые приехали, отец взялся его восстанавливать. В семье нас семеро детей. Я – пятый. У меня два старших брата, две старших сестры и две младших. Мама всех нас отдала в музыкальную школу и организовала из нас хор. Мы обязательно пели все постные и непостные службы, на Рождество Христово, на Пасху. Мы все обязательно постились в Великий и Рождественский посты, все среды и пятницы. Я помню момент, когда папа с мамой решили, что в среду и пятницу можно кушать рыбу, до этого мы постились без рыбы. По ряду причин мне казалось, что это скучно, очень тяжело. Я не особо понимал, чтó тут может радовать и как это можно добровольно выбирать. Но при этом у меня с детства сложилось убеждение, что мой папа занимается чем-то важным и нужным.  Один из храмов, который он восстановил, очень большой, светлый, туда 400 человек может вместиться, хотя в селе ходят в храм человек пятнадцать. Папа служит там, мы поем – это все очень запомнилось. Но я на этом остановился, рос, в школе общался с друзьями, мне все это было совершенно неинтересно.  

– Папа заставлял Вас или Вы добровольно пели, причащались, исповедовались? Вы могли пропустить службу?

– Папа никогда не заставлял ничего делать, никогда прямо не давил на меня и мои решения. Он не говорил, что его сын должен стать священником. У него была другая схема, я потом это понял. 

В 16 лет я самостоятельно пришел в Церковь со своим запросом. До этого у меня было пассивное отношение. А потом возникли конкретные проблемы, для которых мне нужно было найти решение. И с этим я пришел в храм, но не в тот, где служил мой папа, а совсем в другой. И я начал узнавать, что там происходит, чем занимаются священники, почему это важно, в чем суть той веры, которую исповедуют мои родители. 

– Можно ли сравнить это с евангельской притчей о горчичном зерне, которое человек посеял на своем поле, а затем это зерно выросло в большое дерево (см.: Мф. 13: 31–32)? 

– Я примерно так это и вижу. Родители закладывают в своем ребенке самое важное. И потом, если сложатся обстоятельства, если у него найдутся силы, он все это взрастит в себе. Конечно, в первую очередь, поможет Бог, а затем и жизненные условия. Но и сам человек должен действовать. 

Мне кажется, что в критический момент своей жизни я смог выбрать правильный путь. С детства я знал, что Бог есть, что Он хочет мне добра, что Он хороший. И если я к Нему обращусь, то случится что-то хорошее. И в этом я не ошибся. 

– Когда Вы сообщили своим родителям о решении стать священником и поступать в семинарию, как они отреагировали на это? 

– Они на это отреагировали сдержанно, хотя, как я понимаю, им было приятно. Моя мама всегда хотела, чтобы мы хорошо учились. Она думала, что я поступлю в какой-нибудь вуз, получу образование, потом, если нужно, пойду учиться в семинарию. Папе это было важно, но он этого не показывал. Я вижу, что он очень рад моей учебе в семинарии. Когда он приезжает в Сретенский монастырь, мы с ним подолгу разговариваем, его всё в семинарии умиляет. Но он никогда не произнес слов, наподобие «мой сын – это моя гордость». Кстати, отец крестился во взрослом возрасте. Он старший лейтенант запаса, по образованию – переводчик с португальского. Одно время работал на заводе. В какой-то момент отец пришел в Церковь. При этом папа очень любит литературу. У нас дома невероятное количество самых разных книг, и среди них не меньше трети – это духовные книги. У него есть и Православная энциклопедия, и история Русской Церкви. Он все это читал и читает. 

– Папа рекомендовал Вам для чтения какую-либо духовную литературу?

– Все книги стояли на полках, и можно было брать, что хочешь. Мама научила меня читать в три года и постоянно давала мне для чтения книги, которые были на уровень выше моего возраста. И я каждый день читал по два часа. Я просто не мог закрыть книгу, пока не прочту ее. С тех пор я полюбил чтение. Папа с нами больше играл, обсуждал какие-то книги, но не было такого, чтобы он что-то нам навязывал или указывал. 

– Какая книга у Вас была самой любимой в детстве?

– Книга, которая оказала на меня мощнейшее влияние, – это, конечно, Евангелие. Его я начал осознанно читать в 17 лет. А в детстве на меня большое влияние оказал «Властелин колец». Эту книгу я прочел раз 50, не мог оторваться. 

– Вы думали о рукоположении?

– Я очень хочу стать священнослужителем. Апостол Петр говорит: «Господи! к кому нам идти? Ты имеешь глаголы вечной жизни» (Ин. 6: 68). Наверное, день моего рукоположения будет одним из самых счастливых в моей жизни. Сан – это то, ради чего я здесь учусь. С другой стороны, я прекрасно понимаю, что Христос может меня не выбрать на священство. 

– Нет ли у Вас романтического представления о священническом служении? Ведь Вы можете служить не в красивом храме в центре столицы, а где-то на отдаленном приходе с тремя старушками на клиросе?

– Такое может быть. Я никогда не стремился к служению в Москве. Если это будет, то здорово. Но с самого начала для меня важным и нужным был именно священный сан. Если Господь все-таки меня на священство выберет, все остальное – это уже сопутствующие вещи. 

Если меня рукоположат и отправят в глушь, то я в этот момент буду уже совершенно другим человеком – буду священником. Я буду знать, что пришел к этому искренне, с чистой совестью, соблюдал и исполнил все внутренние условия, все согласовал со своей совестью. 

Когда я женюсь, это будет по любви, а не потому, что хочу стать священником. Я верю, что Бог это все видит, и если Он призывает человека, то на каждом этапе его пути Он рядом. Если довериться Богу, то при согласии со своей совестью все будет правильно.

Даже если меня отправят на приход в тихую деревню, я буду самым счастливым человеком: у меня будут приход, замечательная семья, любимая работа. 

– Сейчас Вы служите в храме Спаса Нерукотворного Образа в Перово. Что Вам дает служение? 

– Служение воспитывает многие качества, из которых одно из самых важных для священника – сосредоточенность. Именно сосредоточенность помогает понять, что человек делает, куда идет, ради кого и ради чего вся его жизнь и деятельность. Мои учеба и работа делают из меня человека, который будет помогать людям прийти к Богу. 

– Жизнь священника – это не только службы, но и отчеты, бумаги. Нет ли у Вас разочарования? 

– Только на первый взгляд кажется, что отчеты и бумаги – это рутина, которая раздражает. Но работа с ними тоже помогает служить ближним, поэтому ее надо выполнять. Эта работа входит в состав системы, без которой мы не можем существовать. Ведь у всех свой непосильный труд, который никому не известен. От каждого зависит, будем ли мы верны в мелочах. Все это нужная работа. Мне кажется, что Христос и через нее стучится к нам. 

– Какое место в Вашей жизни занимает музыка?

– Я четыре года учился в музыкальной школе по классу виолончели. Тогда мне было сложно. Сейчас я могу сказать, что струнные – это мои любимые инструменты. Симфонические оркестры – это невероятная красота. Я часто слушаю такую музыку. Но особенно мне нравится наша духовная церковная музыка. 

Я неоднократно задумывался, как музыка связана со словами. Например, в песнопении «Се, Жених грядет в полунощи» музыка так обыгрывает слова, что в этот момент чувствуешь, как все это происходило тогда и как происходит сейчас. Музыка передает это как нечто совершающееся.  У музыки есть особенное свойство: она рассказывает людям о многом, и взаимосвязь слов и гармония звуков влияют на человека. Есть некое таинство в музыке, как и в природе. Мы ярко воспринимаем талантливые музыкальные произведения. В храме, слушая пение церковного хора, я чувствую, что совершается таинство. Музыка – это важная часть моей жизни, я очень ее люблю.