Христианский догмат о Воскресении – самая сложная, самая трудная вещь для рационального понимания. Нецерковный человек, человек, как мы говорим, «внешний», орудующий только рациональным умом – не сможет воспринять это утверждение Церкви о воскресении мертвых даже теоретически. И правда, как можно совместить это с человеческим опытом неустранимости и всевластия смерти? Недаром, когда апостол Павел проповедовал среди искусных в философии афинян, то они вполне благосклонно его слушали, пока Павел не заговорил про воскресение мертвых. Над ним тут же стали смеяться и сказали: «Об этом послушаем тебя в другое время».

Такая реакция неслучайна. Философ-рационалист охотно будет слушать Евангелие и со многим соглашаться, пока все не упрется в Воскресение Христа. Оно является одновременно главным фактом и главным основанием христианской веры, ее главной истиной, как сказал апостол: «Если же о Христе проповедуется, что Он воскрес из мертвых, то как некоторые из вас говорят, что нет воскресения мертвых? Если нет воскресения мертвых, то и Христос не воскрес; а если Христос не воскрес, то и проповедь наша тщетна, тщетна и вера ваша» (1 Кор 15:12-14).

Тут и проверяется – веришь ты в Христа или нет. Если нет веры в воскресение, той веры, которая открывает перспективу победы над смертью и перспективу вечной жизни, то все нравственные правила жизни по Евангелию и все аскетические упражнения лишаются своего подлинного смысла и опоры: им становится не на чем держаться. В чем, например, смысл совершать добрые поступки, если все они обречены на исчезновение? Когда делай что-то или не делай, а все равно, как говорил тургеневский Базаров, из меня, в итоге, лишь вырастет придорожный лопух? Неслучайно некоторые проницательные люди говорят, что главный вопрос философии – это на самом деле вопрос «а что дальше?»

Главным праздником Православной Церкви является Пасха, когда празднуется Воскресение Христово из мертвых. Оно является залогом и обещанием воскресения остальных людей. И главное, ошеломляющее и невероятное открытие, противоречащее тленным жизненным очевидностям – это то, что смерти нет. Как говорил святитель Иоанн Златоуст, «сила смерти и подлинность смерти – в том, что умерший уже не имеет возможности вернуться к жизни… Если же он после смерти оживет, и притом лучшею жизнью, то это уже не смерть, но успение».

Древнегреческое слово ἀνάστασις означает «подъем», «вставание», «пробуждение». Именно оно стало обозначать и воскресение мертвых, о котором говорит Символ веры: «Чаю воскресения мертвых и жизни будущего века».

Смысловой оттенок этого слова очень важен – он подразумевает под собой не просто возрождение и восстановление прошлой жизни, чтобы все пошло заново по кругу. Нет. Слово ἀνάστασις подразумевает развитие, выпрямление, движение вверх. Образ такого движения ближе к уходящей ввысь прямой, а не к кругу.

Дело в том, что утверждению догмата о воскресении сопутствовало опровержение ереси всеобщего апокатастасиса, т.е. восстановления в изначальном состоянии не только всех людей, но даже и демонов. Те ранние богословы, которые утверждали эту идею, руководствовались в чем-то понятными причинами, которые были продиктованы сочувствием ко всем людям, обреченным на смерть, желанием их от нее спасти.

Тут также есть фаустовское переживание уникальности каждого жизненного мига: «Остановись, мгновенье. Ты прекрасно!» Это стремление вернуть, вновь обрести «утраченное время». Однако парадокс апокатастасиса в том, что желание спасти историю оборачивается ее потерей, ее отменой. Если все обращается в строго первоначальное состояние, то в чем был смысл истории? Это лишь поворот одного и того же круга, не более того.

Как учит Церковь, Воскресение, которое будет одновременно и телесным, и духовным, станет не только восстановлением погибшего творения, но и в то же время ее новым сотворением: «Се, творю всё новое» — слова Господни из книги Откровения. Под новым Небом и на новой Земле больше не будет смерти, тления, болезней и печали. И невозможно себе даже отдаленно представить, каким конкретно будет новое человеческое тело, неподверженное больше тлению и смерти. Воскресение произойдет «во мгновение ока», когда все раз и навсегда изменится, чтобы больше уже никогда не меняться.

«Говорю вам тайну – сказал апостол Павел — не все мы умрем, но все изменимся вдруг, во мгновение ока, когда прозвучит последняя труба; ибо вострубит, и мертвые воскреснут нетленными, а мы изменимся. Все тленное должно превратиться в нетленное, и все смертное – в бессмертное. Когда тленное облечется в нетленное и смертное – в бессмертное, тогда исполнятся слова: «Смерть поглощена победой!»

Смерть! где твое жало? ад! где твоя победа? Жало смерти – грех, а сила греха – закон. Благодарение Богу, даровавшему нам победу Господом нашим Иисусом Христом!» (1 Кор 15:51-57).