Зинаида Федоровна Иванникова родилась в Кореневском районе Курской области. 1943 год, Великая Отечественная война, самое страшное в истории сражение – Курская дуга. Отца убило, у мамы на руках дети, мал мала меньше…Голод, страшная нищета, ужас…Этот мир встретил маленькую Зину совсем неприветливо, но Божия Матерь покрыла эту семью Своим омофором. У мамы никогда не прекращалась молитва. Это не было длинное правило, молитвы были коротенькие: «Господи, помилуй, Господи, помоги, Господи, благослови»….И что бы не делала – молилась всегда, и Зина от нее эту привычку переняла. Сегодня ей 81 год, но ни одно дело без молитвы она не начинает.
«Семья у нас была обычная, воцерковленная, да только самого храма не было – его разрушили. Иконки дома были, мама перед ними всегда молилась. Папа на войну ушел, я его даже на фотографии не видела. Мама одна нас восьмерых растила. Шестеро у нее было, потом я родилась, еще и приемную девочку мама взяла. В той семье отец с войны не пришел. Дети маленькие были. А мать парализованная лежала. И вот дети ходили, просили еду. А у нас дома что есть? Картошка и хлеб. По кусочку нарежут и на весь день. Брат, постарше меня, в школе учился, сказал той девочке:
– Ира, пойдем к нам.
А я – запомнила на всю жизнь – стою и думаю, как мама ее примет? А она первой ее усадила за стол, налила ей молока, хлеба дала. Луковицу дала. Мы, кстати, лук ели, хорошо ели, поэтому крепкие были.
Когда маленькая была, я не знала молитв, но всегда просила: «Мама, почитай мне молитву про сухарики». Она говорит: «Дочка, какая это, про сухарики?» «Отче наш…Хлеб наш насущный даждь нам днесь» …
Я рано поняла – без Бога идти по жизни, как без дороги. Это, как вышел в лес: тропинка есть, а ты другую дорогу выбираешь… Если я без Бога той дорогой иду, то и чулки порву, и сама упаду где-то в болото. Никогда нельзя отступать от Бога.
Самые ранние мои воспоминания – жуткие бои на Курской дуге. Наши наступать начали. Очень большой бой был, а утром женщин заставили собирать раненых и умерших… Мама моя встала очень рано, из хаты вышла только светать начало. И вдруг видит, что женщина ходит по этому полю, одетая во все красное, одежда ее, будто покрывало. Пройдет немного и наклоняется. А мама, Царствие ей Небесное, раба Божья Матрена, пригляделась и думает: нет такой женщины у нас. Хочет поближе подойти, а не может. И стоит невероятный запах ландышей. Мама потом узнала, что та женщина была святой Варварой. Она ходила, причащала всех на том поле, кто еще жив был. Ей Господь дал дар причащать, когда умирает человек и кто не может священника пригласить, он просит: «Святая Варвара, приди, причасти меня».
«У соседки моей бабушки было пятеро детей. И вот однажды осколком бомбы из дома выбило бревно. Нужно было срочно найти новое, дыру закрыть. Они собрались всем домом и пошли в лес, а лес – далеко, километров за 25. Всё немцы сожгли. Дошли до того леса, спилили дерево. Но какие силы у женщин и детей?! Было тяжело, но они тащили. Молились и тащили. Вдруг откуда-то идет женщина, необыкновенной красоты, во всем черном. Только беленький платочек поверх черного платочка. И в тапочках. Она вроде и не идет, а летит. Даже следов нет на снегу.
По обычаям того времени женщина, когда по улице шла, ни на кого не смотрела, только на дорогу. Увидели они эту женщину, и дальше бревно несут. Но только вот очень легко стало. А потом обернулись, а женщины той нет. Можно было бы подумать, что привиделось, но они все её видели. Не могло же быть видение у всех десятерых. Они упали на колени и почувствовали невероятный, неземной аромат… Где святые, там и аромат. Святую Екатерину, а это она была, они очень потом благодарили.
Осознанно в храм я пришла уже поздно, много лет мне было. Я всегда мечтала о своей земле. А мне дали целых 30 соток – и я такая счастливая была. И рядышком – во Владимирском – мы уже из Курской области перебрались ближе к столице, восстанавливался храм. И я так была благодарна Богу, что Он меня к Себе привел.
Я всегда старалась ходить только в бедные храмы, которые восстанавливаются, чтобы помочь. И Господь мне всегда помогает.
Муж и его семья были неверующими. Я даже когда с мужем жила, лягу, постель постелю и потихонечку про себя молюсь.
Мне дочка говорит: «Мама, ты сейчас, наверное, не будешь молиться, ты на Бога обиделась, то, что сына забрал». Я говорю: «Нет, дочка, ты неправильно мыслишь. Я должна еще больше любить. Это от маловерия мы Ему не доверяем. Он забрал на Свои руки моего сыночка. Он с Ним будет, ему там лучше».
Господь человека в самый благоприятный момент забирает, а мы этого не понимаем. Мы плачем, потому что нам плохо. А ему там хорошо, понимаете. Вот сегодня бабушка шла, плачет, говорит: «Сынок у меня умер». Я ей говорю: «Отпусти. Отпусти его к Отцу и молись».
Сын не так часто в храм ходил, но помогал. А доченька верующая, причащается. Она директор школы. Но я никого не заставляю насильно ходить в храм. А без храма никак не могу. Заболела как-то тяжело, была парализована, а душа прямо рвалась в храм. А как я пойду? Я даже шагу не могу сделать. Говорю, приведите мне священника: или я помру, или я встану. Вера должна быть. Я верю, что так будет. Пришел батюшка, Михаил, Царствие ему Небесное. Он меня исповедовал, причастил, соборовал, и я встала на Причастие. Сын кричит: «Мам, мам, тебе нельзя!». Как мне нельзя, если я стою?
Батюшка меня благословил, а на второй день массажист пришел, поводил меня. Я еще не могла ходить. А потом я уже сама в храм ходить стала. Себя тоже надо иногда заставлять. Как я посажу картошку? Выйду, скажу: «Господи, я немощная, я больная, дай мне картошки, чтобы она выросла и расцвела». Нет, надо самой, а Господь тебе поможет в это время. Надо всем так. Всегда молюсь. Хочу я у дочки что-то попросить, я сначала почитаю 50-й псалом, а потом «Верую во Единого Бога Отца»…. А потом иду. И все будет, как надо.
Откуда у меня такая вера этого я не знаю. Мое же имя такое – Зинаида. Это значит «Богоугодная». Я не знаю, вера во мне была всегда. Маленькая была, чтобы я легла спать и не помолилась – нет. Я маму заставляла молиться, если вдруг от усталости уже она не могла.
Внучка родилась с пороком сердца, потому что сноха выпивала. И мы стали молиться. Внучке сейчас 33 года, она двоих детей родила – Маринку и Максимку.
Когда наш Спасский храм был еще закрыт, я ходила в Ивановское, в храм Рождества Иоанна Предтечи – он не закрывался в советские годы. Помню, диагноз мне нехороший поставили, шишка на лбу у меня стала расти, на биопсию отправили, пошла сдавать, а там закрыто. Я – в храм, стала в арку, так усердно молилась. Я просила: «Господи, оставь меня в живых. Я не жила, я только работала с десяти лет». Просила, плакала. Домой пришла. Поспала, встала – ничего у меня нету. Я даже сама потрогала. Звонил мне хирург, говорит: «А чего вы к нам не идете?». Я говорю: «А у меня прошло», но пошла к нему. Доктор собрал консилиум, всех, кого можно. Все трогают – ничего нет. Сдала кровь, он принес анализы потом. Была кровь одна, в пятницу, а в понедельник – другая. Он говорит: «Чудо. Если бы мне кто-нибудь рассказал, я бы не поверил». Я в воскресенье всегда хожу в храм, прихожу и доктор там стоит. Так он стал ходить в храм. Боженька привел его. Мне, конечно, было очень приятно. И причащался он до конца.
Когда в Спасский храм пришла, всё было в запустении. Полы сгнившие. Помню, как отцу Александру (первый настоятель после возвращения храма Церкви, ныне митрофорный протоиерей Александр Дасаев – прим. ред.) кто-то денег передал, 400 долларов, чтобы он что-то себе из одежды купил, но он отказался. В старой одежде ходил, а деньги на ремонт крыши отдал. Вера у него… душа у него – с нашу вселенную. Он учил нас, как молиться. Мы пришли ничего не знающие. Иногда на службу семь человек ходило, иногда – пять, иногда – три. Но батюшка никогда служб не отменял, сколько бы не было людей в храме.
Помню стояла, молилась, и батюшка с нами молился, чтобы народ пришел. Плакала, плакала. Негоже, что один человек стоит, молится. Очень усердно молились. А сейчас, когда народу полный храм, я тоже плачу, но от радости. А деток сколько! И все: «Батюшка, благослови!». Такой бальзам на душу.
Когда только восстанавливали храм, и хора не было, слышалось ангельское пение. Это был будний день, народу мало, человек пять, все пожилые. И вдруг запел хор. Пели «Херувимскую»! Как они пели! Мы все упали на колени и молились. Волосы поднялись над головой от страха. И радость такая на душе.
Такое чувство у меня еще раз было. Давно еще во Владимире молилась я. Была Пасха. И когда батюшка возгласил: «Христос Воскрес!», и весь храм озарился такими зайчиками, светом. Такого света нельзя придумать и объяснить даже невозможно. Я думала, у меня видение, думала, светомузыка какая-то. Я подошла к директору школы. Я говорю: «Как это батюшка устроил светомузыку». Она: «Зина, никакой светомузыки нету». Как нет? Кто стоял со мной рядом, я всех спросила. Никто больше этот свет не видел. Я потом подошла к батюшке Андрею, ему сказала. Вот такое чудо было. Господь это дал за веру мою. И так всю службу.
Господь все устроит, только ты верь и молись. И сама не делай, не надо. Я говорю: «Господи, дай мне ходить до последнего моего издыхания. Всегда буду с Тобою». На все Его святая воля, Отца нашего Небесного.
Я считаю, Господь несет меня на ладошке. У меня начался полиартрит. Руки, ноги болят, потому что в воде все время – я поваром долго работала. Поехала к Сергию Радонежскому. Всю дорогу молила, чтобы мне исцелиться, всем сердцем молила. Я к раке на коленочках шла. «Батюшка, Сергий Радонежский, помоги, помолись за меня. Я немощная. Какого бы греха не совершила, помолись со мной». Плакала, просила. Встала, домой пошла. И вот сейчас уже 81 год, и даже иногда и забываю о болезни. Вот только нам Бога забывать не надо. Он всегда с нами. Он – Вселенная наша. Когда начинаем кого-то учить, ругаться, мы забываем про Бога. А надо всегда Его помнить. Это и есть любовь к Нему – ставить Его впереди себя».
В первые часы 2023 года отошла ко Господу прихожанка Спасского храма Нина Георгиевна Гуляева.
Она родилась 18 декабря 1939 года в Куйбышеве, ныне это город Самара. Младшая из четырех сестер, она застала все ужасы войны и голода.
Приехав в Москву, много и тяжело работала, чтобы ее дети не знали, что такое нищета. Нина Георгиевна пришла к Богу после 30, хотя её мама была человеком верующим. Но у всех свой путь к Богу.
Вместе с Ольгой Петровной Перекрестовой, Зоей Васильевной Дымовой была в числе первых прихожан, которые восстанавливали Спасский храм. По благословению первого настоятеля протоиерея Александра Дасаева пекли просфоры, трудились в церковной лавке, убирали храм, исполняя с любовью и усердием каждое данное им послушание…
Нина Георгиевна была бесконечно добрым человеком, готова отдать последний рубль из кошелька, ей всегда хотелось накормить, выслушать любого приходящего к ней… При этом совершенно искренне говорила, что она – «страшная грешница».
О своей болезни, которая, увы, сложно излечивается, Нина Георгиевна узнала зимой 2021 года, но восприняла диагноз с мужеством, полагаясь на волю Божию, уповая на Его милость.
Ходила на Божественную литургию каждый день, как говорила, «пока ноги носят»… А когда сил уже не было, очень ждала священников, которые регулярно причащали её на дому.
31 декабря 2022 года Нина Георгиевна последний раз приняла Таинство Святого Причастия, а ранним утром 1 января 2023 года она уже родилась в Жизнь Вечную.
Отпевание Нины Георгиевны состоится 5 января в Спасском храме.
P.S. Прочитать публикацию «Путь к Богу. Нина Гуляева» можно на нашем сайте.
К Богу идут разными путями: кто-то из-за болезней родных, когда не знает, где и у каких специалистов искать помощи. Кто-то болеет сам и обращается наконец к Тому, Кому всё возможно. Увы, совсем редко кто приходит из благодарности… Но важно одно: люди хотят прийти к Богу, люди идут к Нему, ищут Того, Кто всегда ждет, Кто любит. О своем пути к Богу рассказывает помощник настоятеля Спасского прихода Елена Александровна Гусарова.
Мой приход в храм начался с болезни, по скорбям. Я росла в семье невоцерковленной, примера истинной христианской жизни перед глазами не было. Хотя, как это я сейчас уже понимаю, бабушка по папиной линии – Любовь Федотовна Лукьянова – была глубоко верующим человеком, соблюдала посты, молилась, но разговоров о вере не было. Я только подглядывала в приоткрытую дверь, когда бабушка молилась и с удовольствием ела постную похлебку. За это мама меня ругала, ведь паровые котлеты я не ела. И скорее всего по молитвам бабушки я и пришла в храм. У Любови Федотовны было двое сыновей: один погиб во время войны, а другой – мой папа Александр – всё время прожил в Москве, был партийным человеком, но никогда Бога не отрицал.
Когда заболела моя мама Галина Тимофеевна, а уходила она очень быстро, в разговоре с родными узнала, что она не крещена. Тот ужас, который меня охватил, передать трудно. Я поспешила в храм, это был наш – Спасский. Шел 1998-й год. Я подошла к тогдашнему настоятелю протоиерею Александру Дасаеву, познакомилась с ним, рассказала о маме… Отец Александр крестил ее за десять дней до кончины.
Как-то мама мне рассказывала, что к нам домой приходила женщина, просила пожертвовать на восстановление храма. Мама подала, сколько могла, жили тогда все не очень богато…и может быть, эта лепта сыграла главную роль в ее жизни.
Теперь я могу сказать, кого Господь управил прийти за той милостыней. Это наша дорогая Ольга Петровна Перекрестова, с которой я познакомилась, придя в храм после болезни, дарованной мне Богом.
К вере — через болезнь
Мои первые шаги к Богу я стала делать, сама став мамой. Я начала понимать, что надо быть с Господом, но к тому моменту бабушки уже не было в живых (она ушла в жизнь вечную, когда мне было 9 лет), спрашивать было не у кого.
Мы с друзьями решили покрестить сыновей, а я была некрещеная. Поэтому крестилась и я. Это было в храме Успения Пресвятой Богородицы в Вешняках. Мне было 23 года, но как таковой духовной жизни после Крещения я не начала. Это не значит, что я совсем не интересовалась, не вспоминала о Боге. Просто я не понимала, что мне делать, куда и как идти.
В 40 лет мне диагностировали болезнь, и когда я попала в руки к докторам, то поняла, что всё серьезно…даже более чем. Начала искать выход. Я чувствовала, что внутренне должна что-то понять. У меня не было, к счастью, ропота, но было осознание, что я должна это пройти, потому что рядом сын, родные – мне некогда жалеть себя, жаловаться. Да, растерянность была какое-то время, мне нужно было собраться с силами и выжить. Я поехала в Покровский монастырь, где состоялось мое знакомство с Матронушкой, которой я благодарна по сей день. Я подошла к иконе и просто прижалась к ней, ни о чем не говоря. Молиться и что-то просить я не могла, но ощутить тот дарованный в душе мир мне удалось, и я поняла, что надо потерпеть, претерпеть и дальше всё будет иначе. Так и вышло. После выздоровления я с благодарностью к Богу переступала порог храма. Я понимала, что без молитв нашей дорогой матушки Матронушки, без ее предстательства я бы этот сложный жизненный этап не прошла. Как только я закончила лечение, сразу оказалась в Оптиной пустыне. Мне очень хотелось еще и еще поблагодарить за всё.
Благословенная Оптина
Я поехала в Оптину первый раз, ничего не зная об этом удивительном месте. Меня туда просто пригласили. И первыми, с кем я почувствовала духовную близость, были братики. Иеромонах Василий (Росляков), инок Трофим (Татарников) и инок Ферапонт (Пушкарев) пробуждали меня к жизни. Приезжая потом с паломническими группами, я всегда предупреждала руководителя, где меня искать, и шла туда, к братикам… Помолиться, поговорить с ними, попросить их помощи.
В то время я работала очень активно, как только по милости Божией получались какие-то «окошки», я ехала в Оптину пустынь. Потом было знакомство со старцами, их проникновенные наставления и молитвы за мою грешную душу. Первая исповедь и Причастие были в Оптиной, она для меня и сейчас благословенная Оптина. Там ты получаешь духовный аванс, который потом нужно реализовывать.
Очень люблю бывать и в Дивеево, у батюшки Серафима, меня туда старцы благословили поехать.
Помню один эпизод. Мы стояли на исповедь, вышел из алтаря иеромонах, высокий такой, статный. И когда очередь дошла до меня, он спросил, почему я не готовилась. А я на бумажке написала грехи, которые хотела исповедовать. И вот он мне слова говорит, но звучат они будто фоном. Я не знала, что ему отвечать, и нужно ли отвечать вообще. Я попросила разрешения отойти в сторону и подумать, но мыслей не было никаких. Я только видела собственную внутреннюю тьму. Меня охватил ужас. А Литургия продолжалась, и я хотела причаститься, потому что мы приехали одним днем… Вернувшись к аналою, я назвала те грехи, которые и собиралась исповедовать. Выслушав меня, тот самый иеромонах благословил получше подготовиться, а потом уже дерзать подходить к Чаше. Я его поблагодарила и попросила благословить в дорогу. Он благословил, а я, стоя в храме, всё никак не могла прийти в себя. Через какое-то время он меня опять окликнул и сказал: «Вы приходите!». Эта встреча с батюшкой мне запомнилась на всю жизнь. В его словах не было укора, просто он хотел поставить меня на место, чтобы я понимала, что всё действительно серьёзно.
Я начала объяснять, что сейчас уезжаю в Москву, в другой день прийти не смогу…. Я подумала, что приходить нужно именно сюда. А батюшка ответил: «А что, в Москве храмов что ли нет?». И тут я поняла, что храм, который рядом с домом, это как раз то место, куда мне нужно идти.
Спасский храм
Заканчивался Великий пост, было Вербное воскресенье, когда я вернулась в Москву и пошла в наш храм на исповедь. Наверное, это было в 2007 году. Да, Спасский храм и до этого момента так или иначе присутствовал в моей жизни, но теперь он становился моим вторым домом. Я знакомилась с прихожанами, батюшками. Они у нас замечательные. И те, кто сегодня служат уже в других храмах, по-прежнему дороги моему сердцу. С ними я делала первые шаги на пути к Богу.
Я приходила в храм и чтобы помолиться, причаститься, и чтобы помогать. Мне очень нравилось трудиться в Доме Господа. Он дал мне возможность постепенно втянуться в жизнь прихода. Послушаний было много, я работала неподалеку и после службы шла в храм. Я делала всё, и все послушания были по душе. Если Господь сподобил, чтобы что-то получилось, подсвечник не уронила и лампадку не опрокинула на кого-нибудь из батюшек, это уже было хорошо. В храме я всегда стояла у Распятия. И сколько бы меня не просили помогать у других подсвечников, нет…. Всё время я оказывалась у своего.
Когда серьезно заболел папа, я вынужденно ушла со светской работы. Да, там лежала еще моя трудовая, меня ценили как сотрудника и ждали. Ждали долго, почти год, Но я уже понимала, что не хочу возвращаться. Моя работа, мой дом, моё место — это храм. Да и так развернулись события, что вернуться я не смогла. Папа болел, я работала в трапезной, потом меня перевели в церковную лавку, где тоже нужна была помощь, и я пошла туда. Потом меня благословили помогать в просфорне — в то время, мы пекли просфоры в храме. Там трудились Зоя Васильевна Дымова и Нина Георгиевна Гуляева. Мы шутили, что они решили меня удочерить. Разница в возрасте по паспорту у нас серьезная, но она точно не чувствовалась. А по-другому нельзя. Мы в каком месте трудимся? Здесь возможна только Любовь! В просфорне очень тяжелый труд, и если бы не было взаимопонимания, любви между нами, то не смогли бы там работать. И я очень благодарна Господу за те несколько лет, что мне довелось поработать с Зоей Васильевной и Ниной Георгиевной. Это люди, которых, как хрустальные вазы, нужно беречь, ценить.
Служить и радоваться, благодарить и каяться
Да, нести послушания было сложно, но Господь давал силы. Нельзя себя жалеть. Любая жалость у меня почву из-под ног точно бы выбила. Нужно служить и радоваться, благодарить и каяться. Мне кстати иногда не хватает состояния неофита, когда ты успеваешь и читать, и работать, и молиться, будто на крыльях летаешь. Порой очень хочется вернуть это время.
Когда заболела Ольга Петровна, настоятель отец Андрей положил мне в руку ключи и сказал: «Иди, работай», я перекрестилась и пошла работать. Я очень благодарна всем батюшкам за их любовь и терпение ко мне, грешной. Сколько даст Господь, буду стараться служить Богу и людям. Дай Бог нам всем путешествовать по пути к Нему с благодарностью за всё.
Спасский храм — это то место, куда меня определил Господь. Находясь здесь, я часто скучаю по Оптиной пустыни, а находясь там, я скучаю по нашему храму. Я его очень хорошо чувствую, чувствую людей. Старое поколение уходит, но приходят молодые и радостно видеть, что есть тот самый мостик между ними. Единение с Божией помощью происходит. Храм, конечно, живой, со своими заботами, задачами и хочется всем помогать, утешать, выслушивать. Не всегда хватает сил, не хватает ресурса. И тогда еду в Оптину пустынь. Там происходит некая реанимация, прихожу в себя. Там отчетливо понимаешь, что ты ничто, и величие Божие там ощущается очень хорошо.
Храм – это Дом Божий. И нужно понимать, что ты приходишь к Нему, нельзя стирать эту грань. Помогает и молитва отцов, и молитва близких. Силы можно везде черпать, если есть желание. Всему Господь научит, важно только Его слышать.
Дорогие друзья, каждое воскресенье, после поздней Божественной литургии, в здании Духовно-просветительского центра проводятся встречи со священником на актуальные темы.
Клирики храма дают дают ответы на вопросы тех, кто только начинает свой путь к Богу, и тех, кого интересует серьезные богословские темы.
3 октября на вопросы прихожан будет отвечать настоятель Спасского храма протоиерей Андрей Бондаренко. Начало в 12:30.
27 марта 2021 года отошла ко Господу прихожанка Спасского прихода Галина Павловна Коныгина. Много лет в составе храмовой госпитальной группы она навещала больных, неся им слово о Христе, проявляя утешение и сочувствие. Во время богослужений Галина Павловна дежурила у подсвечников, следя за их порядком и чистотой. Особенно она любила стоять у подсвечника перед Распятием Господним.
Иногда казалось, что она была строга и к себе, и к окружающим, если дело касалось вопросов Храма, или Церкви, или священноначалия. Но при этом, Галина Павловна старалась все делать и объяснять с доброжелательностью, любовью и человеколюбием, если к ней обращались с какой-то просьбой или вопросом. Слово ласковое найдет для каждого, утешит, но мнение свое всегда могла отстоять.
В храм всегда шла как на праздник, а это так и есть, потому что встреча со Христом в Таинстве Причастия и есть самое главное в жизни любого христианина.
Господь сподобил Галину Павловну причаститься Святых Христовых Тайн перед самой кончиной.
В последние годы Галина Павловна ухаживала за тяжелобольным супругом Анатолием и всегда просила молитв не о себе, а о нем…
Во время отпевания 29 марта настоятель Спасского прихода протоиерей Андрей Бондаренко сделал акцент на том, что с физическим уходом жизнь человека не заканчивается, душе очень нужна молитва. Нужно поминовение в храме на Литургии, и дома, в келейной молитве.
Представить наш храм без сидящей за свечным ящиком Светланы Ивановны Наумовой, приветствующей добрым словом и улыбкой каждого входящего, очень сложно. Ее обаяние, ее энергия, ее любовь ко Христу, а значит, и к людям — привлекала. С ней хотелось поделиться радостью или разделить печаль, хотелось обсудить приходские события. С ней хотелось быть рядом. Светланы Ивановны не хватает и об этом говорят все. Это воспоминания и добрые уроки, которые она преподала, это истории дружбы и уважения, которыми наши прихожане захотели поделиться.
«Мы с супругой Анной дружили со Светланой много лет. И я знаю ее яркой личностью, которая привлекала обаянием, добротой и настоящим, живым огоньком в глазах. И чем больше мы общались, тем больше открывались нам грани её живой, горячей и богатой натуры.
Ей чужды фальшь, неестественность, неискренность в отношениях с людьми. К пришедшему к ней за советом или сочувствием человеку она могла иногда быть и строгой, но желая помочь разобраться в проблеме, делала это с любовью и сочувствием. Мудро рассуждая, но не навязчиво, чтобы у человека всегда оставался выбор. В результате, как правило, он уходил от неё утешенным и с ясным пониманием сути своей проблемы. В сложных в духовном отношении случаях Светлана отправляла человека к священнику.
Кто-то порой сетовал на её строгость и принципиальность в отношении к исполнению порученного в храме дела. Но строгой она, прежде всего, была по отношению к себе. Она выполняла порученное ей не бездумно, не шаблонно, но творчески и с душой. Светлана Ивановна всегда была радушна и гостеприимна, вкусно готовила и с радостью угощала пришедших к ней в гости.
При всех ярких женских качествах умела рассуждать здраво, мудро, и по-мужски — последовательно и конструктивно. Она была тонким и творческим человеком. Того, кто видел вышитые её руками картины, неизменно поражало качество их исполнения. Света была цельным, но не застывшим в своей «правильности» человеком. Возникавшие временами внутри неё терзания, борения и искания правды, прежде всего, были направлены в сторону поиска и обретения правды Божией и не нарушали целостности её натуры. Мне не знаком ни один человек, который мог бы обвинить Светлану в корысти, непорядочности, человекоугодничестве и конъюктурности. У неё были чёткие нравственные и духовные идеалы.
Жизнь у Светланы была нелёгкой, но она не только не ломалась под ударами судьбы, но стойко переносила их, закаляя и шлифуя свой характер, свою душу, делая правильные выводы из жизненных уроков.
Не бояться раздавать ближним свою любовь было для Светланы не внешне декларируемым лозунгом, но естественным течением её жизни, искренне реализуемым чувством, потребностью её христианской в основе её души».
Андрей Белов
«Мы, увы, близко не дружили, скорее, приятельствовали. Светлая, добрая и открытая, она всегда улыбалась, старалась всегда чем-то угостить или сказать тёплое слово. Она много о себе рассказывала, но никогда не жаловалась. Всегда приглашала к себе, говорила, что скучает. Как же я теперь жалею, что ни разу не нашла время к ней зайти. Таких людей почти не осталось… До сих пор не верится, что её уже нет с нами. Но, навсегда она останется в наших сердцах и молитвах».
Надежда Кравченко
«Светлана для меня добрый друг. Мы стали близко общаться после смерти моего сына. Она была одним из немногих людей, с которыми я могла поделиться самым сокровенным — могла поделиться болью. Вспоминается храмовое застолье после Петрова поста. Мы обе туда не собирались, но вдруг одновременно решили пойти. Какой же это был теплый чудесный вечер, наполненный общением, дружбой, и, конечно, песнями. Мы пели… Как же чудесно пела Света, уходить совсем не хотелось. Было так радостно, и главное, так тепло! Светочка, ты навсегда останешься в моей памяти. Спасибо тебе за внимание, за добро и любовь, проявленную ко мне».
Любовь Пономаренко
«Упокой, Господи, душу новопреставленной рабы Божией Фотинии. Однажды после воскресного богослужения я подошёл к Светлане Ивановне и попросил распечатанный лист с Евангелием на этот день. И получил совет загрузить приложение на смартфон “Православный календарь”, которым она и сама всегда пользовалась. А ведь там, кроме Евангелия дня, есть жития святых, молитвы, изречения Оптинских старцев и Феофана Затворника. И каждый раз, открывая это приложение, я вспоминаю Светлану Ивановну добрыми словами. Светлая ей память и вечный покой».
Мирослав Миргородский
«Я помню Светлану светлым и добрым человеком, она всегда интересовалась, как продвигается строительство храма князя Владимира на Перовской улице, прихожанкой которого я сейчас являюсь. Светлана очень хорошо знала отца Алексия Батаногова. Она с удовольствием приходила к нему, радовалась вместе с нами нашим успехам в возведении Дома Божия. Тепло и с любовью отзывалась она об отце Алексии. Иногда мы после службы оставались в трапезной и вспоминали былое время. Хорошее оно было, интересное и радостное».
Антонина Кириллова
«Помню, как во дворе храма я беседовала с подругой, которая готовилась к онкологической операции и очень переживала. Светочка подошла к нам поздороваться, и, видя состояние приятельницы, спросила:
— Ты боишься боли или умереть?
— Смерти.
— Зачем же бояться смерти? Мы же православные и вся наша жизнь — подготовка к переходу в Вечность, к Господу! Это радость. Я не боюсь. А тем более теперь, когда туда ушел мой Ваня, — ответила Света.
Вот такая у неё вера крепкая.
И еще помню её отзывчивость, радость от общения близкими по духу людьми. Много-много можно рассказать, как она восхищалась облаками, стихами, людьми. Помню, когда моей маме делали операцию, Светочка позвонила мне и говорит:
— Давай вместе читать молитву по соглашению о болящей Зинаиде (моей маме). И моя сестра Валюша вместе с нами будет читать. Для меня это была большая поддержка и утешение. И у мамы все прошло благополучно. Она ей стихотворение посвятила.
Ушёл из жизни человечек,
Наш друг хороший, дорогой,
Любимый Светик-семицветик
С добрейшей, чистою душой.
Она ещё ведь молодая,
Могла подольше бы пожить,
Но злобный враг – коронавирус
Решил ей годы сократить.
Приветлива, гостеприимна,
Любила вкусно угостить.
Любовью, теплотой согреет…
Как можно это позабыть?
Прощай, наш друг!
Пока мы живы, молиться будем в тишине.
Надеемся на милость Божью
И память вечная тебе!
Ирина Холопова
«Запомнился момент на сороковинах нашего библиотекаря Ольги Александровны Сычевой. После трапезы осталось несколько людей, и мы стали петь народные песни, в том числе и украинские. Светочкин голос поразил меня своей мощью и красотой. Он шел из души, и без того ее красивое лицо преобразилось, стало одухотворённым. Она как будто перенеслась в другой мир, где всё слаженно, величественно, красиво. Она и сама в этот момент была такой: красивой и величественной.. Хоровое пение сближает, и в эти минуты я ощутила некую тонкую связь с людьми присутствующими и перешедшими в мир иной. Светочкина душа пела, тосковала и радовалась одновременно. Дай Бог и ей теперь услышать неизреченное пение Херувимов, быть обласканной Господом!»
Ирина Гусенкова
«Я человек на приходе новый, но даже одного эпизода нашего общения вполне хватило, чтобы понять, насколько светлый и отзывчивый человек была Светлана Ивановна. В доме причта, на 3-м этаже, нужно было срочно сделать небольшой ремонт. Собрались несколько молодых сотрудников и добровольцев – те, кто мог остаться на ночь, – и взялись за дело. Но его выполнение, как оказалось, было не столь легкой задачей. И тут нежданно – негаданно появляется Светлана Ивановна… Выяснилось, что она узнала о нашей проблеме и пришла помочь. Сама!
С её появлением дело пошло намного быстрее, она помогла нам правильно организовать рабочий процесс, да и сама активно работала. И через каких-то 2-3 часа задача была выполнена. Я уже даже не говорю о том, что работа прошла в непринужденном, позитивном настрое – с шутками и смехом.
Казалось бы, время позднее, человек в возрасте, уставший после напряженного рабочего дня, должен был отправиться домой отдыхать – но нет, помощь ближним для неё была важнее личных нужд.
В таком поступке явно прослеживается следование словам Христа: «Нет больше той любви, кто душу свою положит за други своя» (Ин, 15:13). К ней всегда смело можно было обратиться за помощью, подсказкой, даже просто поговорить – и она никогда ни в чем не отказывала. В ней всегда был запас жизнерадостности и позитива, которым порой могли позавидовать и молодые… Царство Небесное нашей дорогой Светлане Ивановне. Вечная память…»
Диакон Павел Колокольцев
«Родительская суббота Великого Поста. Полный храм прихожан. После службы надо почистить подсвечник, натереть его до блеска и разложить свечи для утренней службы. Иду выбрасывать огарки в каморку под лестницей и вижу идеально вычищенный, сияющий подсвечник. Все свечи стоят ровно и тихо горят, ни одна не расплавилась от жара, не упала и не слиплась с другой. «Как это возможно?» – думаю я и вижу Светлану, которая и уже возвращается назад с чистой коробочкой.
– Ирочка, привет! А я вот уже закончила, какая сегодня замечательная служба была…
– Да, это правда, Светлана Ивановна. У Вас такой подсвечник красивый!
– Вот я учу вас всех, учу, подсказываю, не так, как меня учили, я ведь в слезах, бывало, уходила. Смотри, свеча всегда должна стоять ровно, не заваливаться: ни вправо, ни влево, потому что она — для Господа. Богу человек ее посвящает, вот и мы сами должны помнить, что стоим пред Господом, и это не лично наш подсвечник, мы только ухаживаем за ним и во время службы поддерживаем его в стройности и чистоте…
Когда приходишь в храм, а она за свечным ящиком сидит, обязательно приветливо поздоровается, возьмет за руки, и утешит или расскажет что-то хорошее, поделится радостью.
Столько воспоминаний, связанных с ней, но слова, сказанные в тот вечер, так и остались в моей памяти: «Свеча всегда должна стоять ровно, потому что она для Господа, и мы – для Господа».
Ирина Буракова
«Светочка очень быстро стала родной и близкой, всего за 2-3 года, когда я начала активно входить в жизнь прихода. За несколько встреч в трапезной она рассказала свою жизнь с самого детства. И в своей искренности, простой и мудрой, она была так дорога моему сердцу. При встрече Светочка обязательно обнимала, спрашивала про меня, обязательно — про маму, передавала ей поклоны. Это было важно, потому мама в тот момент была в Саратове, далеко от меня, и мне хотелось, чтобы она тоже в нашем храме чувствовала себя, как дома. Мою маму зовут Нина, как и Светочкину, и этот факт еще больше нас сблизил. Она как будто любовь к своей маме переложила на мою. Узнав о проблемах с почками, она посоветовала нам купить пояс из верблюжьей шерсти, с которым мама уже несколько лет не расстается. И для моей мамы это память о Светочке. Когда она заболела, за нее молилась и мама, и ее подруги в Саратове, которым она такие же пояса подарила.
Светочка была удивительно искренней, певучей. Когда она пела, ее голос звучал удивительно и прекрасно. Она была невероятно талантливой. Мы общались с ней в последний раз, когда она лежала в больнице. И в конце сообщения крупными буквами она написала: УСЛОВИЯ ХОРОШИЕ. Она понимала, что мы о ней волнуемся, и эти ее два слова были сигналом: не волнуйтесь, все у меня хорошо».
Ирина Федоркова
«Очень жаль, что от нас ушла светлый и добрейшей души человек. Такое впечатление, что я ее знаю всю жизнь. Не хочу говорить о ней в прошедшем времени — больно осознавать, что ее больше нет.
Светлана Ивановна наполовину украинка, очень много у нее родственников в Киеве. Вспоминаю, как мы пели на шашлыках «Нiч яка мiсячна». Последний раз мы с ней пели на Рождество, на трапезе. Всегда поддержит песней и словом, и делом, и советом. Мы с ней были друзьями. На своем рабочем месте, за свечным ящиком, она была именно на своем месте. Всегда улыбчивая, приветливая и светящаяся добрая женщина. Когда сын Иван узнал, что ее больше с нами нет, что-то в его глазах потухло. Добра была, всегда помогала советом, показывала нашим помощникам- волонтерам мастер-класс по уборке часовни, когда в ней проходили службы. Последняя уходила из храма. Друг… Ушел наш Друг. Светлая память!
Алексей Шаповал
Сегодня, 9 января 2021 года, 9-й день со дня преставления ко Господу прихожанки Спасского храма Ольги Александровны Никитиной.
Талантливая поэтесса, творческий человек, очень светлый, всегда тонко чувствовавший настроение людей. В последние годы Ольга Александровна не часто появлялась в стенах родного храма, Господь попустил ей онкологическую болезнь, но до последних дней она писала, будто предчувствуя скорую встречу с Творцом.
…И деревянный крест попроще сколотите,
Хоть небольшой, по-деревенски наш,
Цветов каких-нибудь без сердца насадите,
И воздохните, что настал мой час.
Проводить в последний путь сестру во Христе пришли десятки наших прихожан, с кем она была близка, с кем каждое воскресенье возносила молитву в одном храме, кто ценил ее поэзию, кто сопереживал печалям и радовался светлым событиям.
Отпевали Ольгу Александровну клирики Спасского храма, а также настоятель храма святого равноапостольного великого князя Владимира в Новогиреево протоиерей Алексий Батаногов, который был ее духовником.
Отец Алексий говорил о великой милости Божией, потому как за несколько дней до ухода, Ольга Александровна причастилась Святых Христовых тайн.
— Ольга Александровна оставила большое поэтическое наследие! Столько стихов она написала, столько из них посвятила Господу, этому святому храму, который стал для нее родным домом. Также очень переживала, когда начал строится храм святого князя Владимира, много и часто жертвовала. Все время интересовалась, как идут работы. В последние дни, уже находясь в болезни, она молилась и причащалась дома. Я был у Ольги Александровны за несколько дней до ее ухода. Когда я вошел в комнату, она находилась в забытьи, я расстроился, думая, что не получится ее причастить, но вдруг она пришла в сознание. А причастившись Святых Христовых Тайн, она просияла. Мы попрощались, попросив друг у друг молитв. Конечно, мы скорбим, когда уходят наши старейшие прихожане, но вместе со скорбью есть радость, потому что мы помним, что у Бога все живы.
…Нам очень тяжело
С Тобой расстаться,
Но, уходя, оставить свет —
Ведь это больше, чем остаться:
У Господа умерших нет…
26 декабря не стало Татьяны Катуковой, ей шел 67-й год, и много лет она была прихожанкой храма Спаса Нерукотворного Образа. Причиной смерти стал разрыв аорты.
Последние минуты жизни Татьяна провела, молясь о здравствующих и усопших: в момент смерти в руках у нее был помянник. «В чем Я найду вас, в том и буду судить» (гл. 47), — говорит Господь. Татьяну, скромную молитвенницу о многих, Господь застал за привычным и естественным для неё занятием — горячей молитвой о близких, друзьях, тех, о ком просили её помолиться — о живых и усопших.
Молитва о ближних, безусловно была для Татьяны главным, но не единственным делом помощи ближним.
Отпевание новопреставленной Татьяны совершили настоятель храма протоиерей Андрей Бондаренко и иерей Андрей Бойчун. Проститься пришли десятки прихожан, те, кто ее знал и любил. Но правильнее сказать, любит и будет за нее молиться.
Как говорят о Татьяне ее друзья, братья и сестры во Христе, это — Человек с большой буквы.. Человек верующий и любящий Бога, храм, семью…Она запомнится кроткой и тихой. Ответственность перед Богом и совестью часто побуждали Татьяну откладывать свои дела и менять планы, если ближнему срочно нужна была её помощь.
Отзывчивая на просьбы, не жалеющая себя, Татьяна, чем могла, помогала храму, который был ее настоящим домом. Ее можно было видеть чистящий церковную утварь и подсвечники, протирающей иконы. На Родительских субботах Татьяна помогала разбирать продукты, которые приносили на помин…Читала Псалтырь. Была внимательна к прихожанам старшего возраста, помогала им с уборкой и приготовлением трапезы. Добросовестная, тихая труженица. Ее уход стал полной неожиданностью… Но у Господа каждому свое время и у Него все живы!
Как рассказать человеческую жизнь, уместив ее на нескольких листах бумаги? Как описать войну и смерть любимых сестер, какие слова нужны (и есть ли они?), когда душа ликует, соединяясь со Христом? Как описать мечты и чувства, радость и печаль? Еще нет 40 дней, как мы всем храмом проводили в «путь всея земли» нашу сестру во Христе Прасковью Ильиничну Шепелеву. Монахиня Феофания с ней очень дружила, за пару дней до того, как Прасковью Ильиничну забрали в больницу, они собрались все вместе на ее дне рождения. «Девчонки 80+», как улыбаясь, называет эту компанию отец Алексий Батаногов, пели песни, вспоминали молодость. Прасковья ушла из этой компании первой.
— Когда отпевали мы ее, свеча у меня быстро сгорела, очень быстро, — как-то чуть печалясь, сказала за поминальной трапезой монахиня Феофания.
— Это от горячей молитвы Вашей, матушка, — возразили мы ей. — Она только улыбнулась и добавила: уйду скоро, чувствую, а памяти обо мне не останется. Напиши о моей жизни?!
— Я приняла в постриг в 1959-м году в Почаевской Лавре, что ныне на территории независимой Украины, теперь уж туда не попасть. Но для меня это одно из лучших мест на земле. Нас постригали вместе с моей подругой, она теперь монахиня Афанасия, а я получила имя в честь царицы Феофании, как раз 29 декабря ее праздник. Я хорошо помню этот день, как мы его ждали, как готовились, как переживали. Всё помню, каждую секунду. А потом, уже после того, как стали мы монахинями, всю ночь мы молились в Лавре. Как же Господь мою жизнь устроил!
Родилась Валентина Васильевна Некислая (так монахиню Феофанию звали в миру, до пострига) в небольшом городе Осиповичи, что в Могилевской области в 1936 году. Что удивительно по нынешним временам, когда тон всему задают женщины, в ее семье более сильная вера была у отца. Он, бывало, и маму укорял, когда та шла в храм на Литургию, позавтракав. Говорил, что в церковь нужно идти, не употребляя ни хлеба, ни воды, даже если и причащаться не будешь. Правило усвоила на всю жизнь и мама Ольга, и трое ее дочерей: старшая Надежда, средняя Валентина и младшая Вероника. Родителей даже в тюрьму хотели посадить, что они сами в храм ходили и детей водили.
— Я с первого класса пасла козочек, сестренка младшая помогала. Поначалу у нас были только свои четыре козочки, потом соседи просили, чтобы мы и за их животинками присмотреть, и в какой-то момент у нас стадо разрослось до 70 голов. Трижды с волком встречались. Однажды козочку все ж утащил. А другой раз сестра пообедала, да и задремала на пенечке, а тут волк на поляну вышел. Козы скорее за Веронику спрятались. Дело в лесу было дремучем. Волк на нее смотрит, а она — на него. Он повернулся и ушел. Больше она в лесу не пасла, только на полянке, и только мы вместе с ней ходили. А третий раз молодой волк за горло козочку схватил. Мы давай кричать, ногами топтать, самим страшно, но серый ее и отпустил. Мы козочке шею платочком перевязали и хозяевам отдали. Господь всем управляет.
Я очень любила петь и танцевать, и вот однажды, дело было под Пасху, мы решили в клуб пойти на танцы. Тогда же специально всё сделали, чтобы народ в храм-то не ходил. Я маме пообещала, что немножко потанцую и приду на Всенощное бдение. Обещание свое я сдержала и пришла в нашу церковь. И всё, как отрезало. Никакие танцы меня больше не интересовали. Маму с папой в тюрьму хотели посадить, даже из Минска приезжали, думали, что нас заставляют Богу молиться, но нас никто не заставлял, мы сами хотели. Крестик носила всегда, никогда не снимала.
А когда в церковь пришла, клирос «Херувимскую» петь начал, а мне вдруг так плохо стало – диавол-то не дремлет. Ишь, чего удумала, в храм ходить, а не на танцы, видно, не хотел меня отпускать. Но батюшка из алтаря вышел, Евангелие надо мной стал читать. Полегчало. Я пела всю свою жизнь — на клиросе. Самое удивительное, что голос у меня был хороший, слух, а вот музыкального образования не было. Как в храм заходили с сестрой у каждой иконы по три земных поклона клали, и уходили — опять по три поклона. Страх Божий у меня был, а Иисусова молитва текла как ручеек.
Когда война началась, папа нас хотел из Белоруссии на Украину, в Одесскую область, откуда он был родом, переправить, но мы только полпути успели пройти, остановились на хуторе Веселом, все годы войны мы с мамой и сестрами там провели, в труде и в молитве.
Папа Василий ушел на фронт в первые дни войны. Четыре года бил фашистов: от первого дня и до последнего. Вернулся жив-здоров, только ладонь чуть повредили ему, да и то незначительно. Он рассказывал, что идет батальон их в бой, немцы лютуют, потери у нас колоссальные, а он как будто невидимый для смерти, мимо она его обходит. Господь отца хранил и Матерь Божия. Я иногда просыпалась ночью, а мама в слезах на коленях стояла перед Образами, просила помощи у святых. И мы молились, а молитва-то детская какая? Ее Господь сразу слышит.
Один раз только было страшно, когда немцы хату подожгли, но мужики наши ее быстро потушили. Господь миловал: ужасов войны я не видела, не голодала.
Училась я не очень хорошо, математика с трудом шла, самые простые примеры решала, а вот что посложнее, то подружки помогали решать, а иногда просто у них списывала. А вот писала красиво, почерк хороший. Я только пять классов окончила, потом в вечернюю школу перевелась. А там уже не до учебы было, женихи пошли, письма мне писали. Но тот мальчик, что мне нравился, на меня внимания не обращал. Я поначалу всё замуж за офицера хотела, нравились мне мужчины в форме. А потом, как в Киев попала, семинаристов увидела, решила, что семинариста пойду. Но это только поначалу. Зашла в монастырь, увидела монашеское облачение, увидела сестер и поняла: сюда хочу, в монастырь, монашкой хочу быть.
Но однажды чуть замуж не вышла. Семинарист за мной ухаживал, Стефан его звали, из города Ровно он был. Очень меня любил, мы с ним заявление даже подали… Но душа к замужеству не лежала, понимала я, что это не мой путь.
Поехала я к Кукше Одесскому за советом, он сейчас в лике святых прославлен в чине преподобноисповедника. Три дня у него жила, на литургию каждый день ходила, потом на море, как он благословил, а батюшка молился, видать, обо мне. И вот однажды причастил он меня и говорит: «Будешь матушкой, будешь». А потом воздел руки, и я услышала самые желанные слова: «Будешь Невестой Христовой». Сейчас вот рассказываю и плачу….Такое это счастье. Преподобный четки мне дал, молиться по ним учил. Я ночью сплю, а сама четки тяну и Иисусову молитву повторяю: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешную». Да разве я бы так сама смогла? Это батюшка за меня молился.
А семинарист мой Стефан как узнал, что мы не женимся, заболел, три дня пролежал. Я потом в Лавру приезжала, его видела с девушкой, а он как меня углядел в толпе, сразу ко мне подбежал. Не хотела я ему делать больно, да только я с Господом хотела быть. А потом на той девушке Вере женился, детки были. Брат его Иоанн стал владыкой Иринеем.
С 1958 года и по 1962 я жила в Почаевской Лавре, там мы за богомольцами ухаживали. Целый день на ногах, а усталости нет, я ни одной полунощницы, что около 5 утра начиналась, не пропустила. В монастыре и сладко, и трудно. Каждый вечер я акафист у мощей Иова Почаевского читала, к ручкам-ножкам его прикладывалась, шапочку мне на голову его надевали. И вот однажды сон вижу, будто Иов Почаевский из раки приподнимается, перекрестил меня и говорит: «Я Там за тебя молюсь».
А в начале 1961 года гонения на Церковь начались, нам 24 часа дали, чтобы мы монастырь покинули. Три варианта мне предложили: замуж выйти – за мной там милиционер всё ухаживать пытался, уезжать из Почаева и третий вариант — тюрьма.
Я когда в Лавре жила, там девчоночку крестила Александру, с мамой ее Олимпиадой мы очень подружились, они – москвичи. Так я про них вспомнила и решила в столицу ехать. Так в Москве я оказалась. А сестра моя в Почаеве похоронена, она там умерла: ударилась головой и опухоль у нее развилась…Мама к нам приехала, но дочь не смогла выходить.
Поначалу в храм Успения Божьей Матери в Вешняках ходила, потом служила там 8 лет. И сама пела, и управляла, и псаломщицей, и уставщиком, я службу-то хорошо знаю. Отец Павел Максимов, настоятель, всему меня обучил. Батюшка про меня говорил: «Ты у меня, как свечка на подсвечнике». Хотела в монастырь в Пюхтицы уехать, там жить. Отвели меня к старице Валентине, а она не благословила уходить в монастырь, уже не знаю, почему… Скорбей там много. Так и сказала: «Игуменья, как хочет, а я тебя в монастырь не принимаю». Было мне от Господа благословение спасаться в мире. Так я и осталась монахиней в миру.
40 лет я отдала Всехсвятскому храму возле метро «Сокол», он один из немногих, что никогда не закрывался, даже в социалистические времена. Там тоже на клиросе пела, подсвечники чистила, в общем, всё что нужно, делала. 16 лет из 40 еще служила в Покровском храме, он был приписным к Всехсвятскому.
А знаешь, как на работу устраивалась? Пришла на завод «Серп», они мне говорят, что есть места рабочие в цеху, но это же каждый день нужно ходить, а мне некогда – мне в храм нужно. Спрашиваю, а есть так, чтобы день работать, а три дня отдыхать. Отвечают: есть, но вахтером. Так я 15 лет так и проработала в охране. Сутки отстою и бегу в храм петь.
4 года пела на клиросе в Спасском храме. Я его, когда первый раз увидела, это было, конечно, страшное зрелище. Пола нет, стены черные, нормальной дороги нет. А сейчас вот какой белоснежный и теплый. Но здесь не каждый день службы были, я ездила в храм Всех Скорбящих Радость на Ордынке. Ходила по субботам на Всенощное бдение в Богоявленский собор в Елохове. Там так чудесно пели, я никогда без слез не могла стоять.
Там при входе есть икона во весь рост святых целителей Космы и Дамиана, а у меня так зубы страшно разболелись, что аж боль до сердца доходила. Я купила свечу, подошла к этой иконе и стала молиться. Молиться нужно так, чтобы ты себя слышал, и святые тебя слышали. А то ведь, как мы иной раз молимся? Сами не слышим себя, и что прочитали только что, не помним. Я одной щеке к Косме прислонилась, а другой – к Дамиану. И боль постепенно начала утихать и совсем утихла. И 15 лет к зубному врачу не ходила…
Я вот три раза в Иерусалиме была, спасибо, добрые люди помогли. Молилась в храме Гроба Господня. Все места святые посетила, но поняла, что неважно, где молиться, Господь везде нас слышит! Нужно только молиться, а это тяжело. Ох, как лукавый борется с нами. Я от отцов услышала, что с 4-х до 5-ти утра молитва «золотая», а с 5 до 6 — «серебряная». Но встать ночью очень сложно. Веки не поднять, глаза слипаются. Но встаю, молюсь. Господь укрепляет. Читаю по главе из Евангелия и Апостола, послания, акафист Успению Божией Матери.
А иногда лежу ночью, вдруг чувствую, что кто-то на кровать вспрыгивает. А кошки-то у меня нет… Лукавый пожаловал… и душить начинает, я слова сказать не могу. Начинаю молиться беззвучно, и четками отгоняю гостей непрошенных. Привыкла уж.
Иногда мне сестра старшая снится, она вроде и в храм ходила, причащалась, когда я ее попрошу подготовиться, но вера слабая у нее была. Она уже умерла и вижу я ее по горле в воде она стоит, а я — на берегу, помочь ей не могу. Страшный сон…
А вот у мамы смерть праведницы была, она до последнего дня в храме была, на клиросе пела. Она домой возвращалась после Всенощной. Спела службу и под поезд попала, 82 года ей было…
Я вот теперь за всех своих родных молюсь, одна я в Москве осталась, в Осиповичах только от сестры дочка живет, вот и вся моя родня. Но у меня Господь есть. Жизнь у меня долгая была, а поняла одно, но самое главное: молиться надо и надеяться на Божью Матерь и на Господа. Он всё управит и никогда не оставит!
6 декабря 2020 года 85-й день рождения встретила Ольга Петровна Перекрестова. Для старшего поколения прихожан храма Спаса Нерукотворного Образа это имя хорошо знакомо.
Более 30 лет Ольга Петровна отдала Дому Божьему, который считает родным. Придя в храм в тот момент, когда и обозначения-то и на карте храма не было, она в числе других восстанавливала его денно и нощно. Причем, иногда в прямом смысле этого слова, оставаясь ночевать в келейке при храме. Она служила за свечным ящиком, была, как бы сейчас сказали, флористом, украшая храм и иконы к праздникам, когда было надо, брала в руки веник и совок. А в самые первые дни в ее руках все чаще оказывались лопата, грабли и тачанка для мусора.
— Узнала, что рядом с домом, где жили мои родные, есть храм, но он пока закрыт, — рассказывает Ольга Петровна. — Там был в свое время клуб военного собаководства. И вот однажды соседка сказала, что в храме возобновляются богослужения. Пришла я в храм и страшно было смотреть. Ворота тоненькие, будто из проволоки сделанные. На территории грязь и мусор. Само здание в дырах, внутри все стены были покрашены черным гудроном, остов разбитый.
Увидеть наш храм в его новом, белоснежном обличии после ремонта Ольге Петровне не позволяет здоровье. Тело ее немощно, но дух силен и сильна молитва. Даже не выходя из дома, она знает, что происходит в храме, как чувствуют себя ее братья и сестры во Христе, они пишут ей письма, рассказывают о своих делах, просят ее совета, помощи и молитвенного воздыхания, и для Ольги Петровны это самый большой подарок, как весточка от любимого человека.
Поздравить Ольгу Петровну с днем рождения сегодня отправились прихожане и отцы: иерей Алексий Некрасов и иерей Андрей Бойчун.
Пособоровавшись и исповедовавшись, Ольга Петровна стала причастницей Святых Христовых Тайн. А затем принимала поздравления, добрые слова нашел для именинницы и настоятель протоиерей Андрей Бондаренко, прислав ей очень теплое поздравление. Ольга Петровна расспрашивала, как идут дела в храме, справлялась о здравии тех, кого давно не видела.
— Дорогие мои, — передала Ольга Петровна слова благодарности всем, кто не забыл о ее празднике. – Храни вас Господь, дай Бог Пасхальной радости в каждый день вашей жизни, благополучия всем вам и всем вашим семьям. Сегодня я получила большую радость!
Историю жизни Ольги Петровны Перекрестовой и ее путь к Богу можно прочитать в нашем материале «Первые из могикан».
